«Во всяком воспоминании есть  благодарность, есть убаюкивающее очарование.

Прошлое одевается убором, сотканным из  тончайшей душевной пряжи».

Павел Муратов. «Образы Италии».



​

Венеция подобна старой даме, которая живет прошлым, и для которой воспоминания ее блистательной, бурной молодости значат намного больше, чем сегодняшняя реальность. За это ее прозвали Old Lady of the Lagoon - Старая Леди Лагуны. Как-то, будучи  в гостях у  Старой Леди я услышала такую историю:

Жила была одна королева. Была она красива, умна и, конечно же, очень богата. И жизнь ее была сплошным праздником. Бесконечные балы, реки шампанского, изощренные любовные утехи… О, только ангелы в раю имеют такую прекрасную жизнь,  как имела эта королева. Но нет и не должно быть рая на земле, а тому смертному, кто позволил себе забыть о тяготах и страданиях жизни земной положено страшное наказание. И гнев богов обрушился на голову несчастной веселой королевы, и приговор их был таков:

«За то, что была ты слишком легкомысленна и необузданна в своей жажде наслаждений будешь наказана долгой и мучительной старостью. Превратишься из красавицы в дряхлую старуху, и будешь медленно угасать под сочувственными взглядами своих бывших поклонников».

«О нет, - взмолилась красавица королева, - уж лучше сразу умереть, чем влачить такое жалкое существование». И стала она молить богов простить ее. И боги, растроганные то ли ее мольбами, то ли ее красотой смягчили приговор.

«Так и быть, - сказали они, - отменить наказание мы не можем, но десять дней в году, только десять дней в году  былая молодость вернется к тебе, в окнах твоих дворцов вновь засияют свечи, шампанское опять будет литься рекой, волшебные звуки музыки будут кружить тебя в вихре танцев, толпы поклонников устремятся к твоим ногам и все будет, как ты хочешь, все будет так, как было когда-то».

И свершилось то, что сказали боги.

Каждый год в преддверии весны та, кого величали когда-то Королевой Адриатики - красавица Венеция, распахивает двери своих дворцов перед шумной карнавальной толпой. На десять дней площади и улицы, каналы и мосты этого уникального города мира превращаются в огромную сцену, на которой разворачивается захватывающий и грандиозный спектакль - венецианский карнавал.
Сотни тысяч людей со всего мира назначают друг другу свидание в Венеции в дни карнавала, дни, когда страстная жажда чего-то необычного вызывает к жизни призраков былой свободолюбивой, роскошной, авантюристской Венеции, когда ничего не кажется слишком стыдным, слишком смелым, слишком безрассудным. Это происходит в Венеции. Это происходит на карнавале.
Есть только одно место на земле, и только десять дней в году, когда возможно осуществить самые безумные желания, и даже повернуть время вспять.

Есть по меньшей мере две версии происхождения слова карнавал. Carrus-navalis - «колесница-корабль», культовая повозка, которая использовалась во время древних мистерий, на ней возили идолов плодородия. Или же от слова carne - мясо, carnevale, т.о. можно перевести как «мясоед», или carne-vale! - «да здравствует плоть». Чревоугодие перед постом, необузданное веселье перед суровым религиозным покаянием. Да здравствует плоть! С одной стороны, может быть слишком вольный перевод, с другой стороны самый точный смысл понятия «карнавал».

История карнавала пережила множество взлетов и падений. Их традиция берет свое начало от языческого, еще дохристианского праздника римских Сатурналий. У бога Сатурна  были большие семейные проблемы: он был свергнут с Олимпа своим сыном, Юпитером, и бежал в Лацио - это та земля, где позднее был основан Рим. Таким образом, римляне считали Сатурна своим доисторическим царем и верили, что он научил народ Лацио земледелию, виноградарству и цивилизованной жизни, почему вся страна стала называться землей Сатурна, а время правления Сатурна - золотым веком.. В честь Сатурна римляне устраивали праздники - сатурналии. Сатурналии это воспоминание о мифическом «Золотом веке Сатурна», на смену которого пришел железный век борьбы и страданий. Сатурналии это отрицание настоящего и попытка, как бы вернуть на землю век Сатурна, век всеобщего равенства и изобилия. В период сатурналий снимались все ограничения - общественные и нравственные. Люди предавались безудержному веселью: играм, маскарадам, пьянству и оргиям. Римляне пировали и дарили друг другу подарки. Различия между господами и рабами на время Сатурналий как бы упразднялись - рабам, например, разрешалось сидеть за столами вместе с хозяевами, и даже отпускать в их адрес ругательства, а господа не считали зазорным прислуживать своим слугам. А чтобы сословные предрассудки не испортили веселья, во время Сатурналий все прятали свои лица под масками. Одного из рабов выбирали царем и воздавали ему царские почести. В конце празднества эфемерного царя убивали, и снова все возвращалось на свои места.

С приходом христианства сатурналии, как и многие другие языческие обряды, были запрещены, но сама идея праздника перевоплощения, уравнивающего всех его участников, пережила века и расцвела с новой силой в европейских карнавалах, родиной которых и стала Венеция. 

Самое раннее упоминание о карнавале в Венеции относится к X веку. В 998 году молодые венецианцы сумели отбить своих невест, похищенных пиратами, и по этому поводу устроили всенародный праздник - карнавал. Доподлинно известно, что уже в XIII веке последний перед началом Великого поста день был объявлен днем торжеств и народных гуляний. А еще два века спустя в Венеции был создан специальный ежегодный фонд сбора средств для проведения карнавала, ставшего к тому времени неотъемлемой частью жизни города.
Особое место в истории города и карнавала занимает 18 век. Век музыки, век маски, век Казанова.  Век драматического перелома и заката Венецианской Республики, просуществовавшей тысячу лет. Венеция умудряется даже свой упадок превратить в роскошное шоу. Потеряв былое влияние, она стала столицей праздного наслаждения. Вместо кораблей коммерсанты строят театры, коих к началу 18 века в Венеции насчитывалось семнадцать. Популярнее театров только казино - игорные дома, в которых горожане теперь проматывали состояния, накопленные веками.
Торжество своего образа жизни город отмечал шестимесячным  карнавалом. Пьянящий дух флирта и измены, атмосфера вседозволенности и ожидание волнующих приключений притягивали на этот роскошный праздник аристократию со всей Европы. В дни карнавала весь город попадал под безраздельную власть маски.  В масках не только веселились, но также ходили на службу и за покупками, в театры и на свидания. В маске можно все сказать и на все осмелиться. Сбежать из монастыря на свидание или улизнуть от преследования. Никаких преград, никаких званий. Нет больше ни патриция, ни простолюдина, ни шпиона, ни монахини, ни благородной дамы, ни инквизитора. Нет ничего кроме одного титула и одного существа, Синьор Маска. Маска отменяла все нормы поведения. Не совершить грехопадения в карнавальные дни и ночи, когда падает бдительность суровой католической церкви, считалось просто неприличным. Говорят, даже женские монастыри превращались в те дни в танцевальные залы и заполнялись мужчинами в масках.
Маска, которая закрывала лицо, позволяла тем самым оставаться неузнанным и заниматься всем, чем только душа пожелает. А душа, как известно, жаждала любви. И все грехи на десять карнавальных дней и ночей уже заранее были отпущены.

«Положительно пороки необходимы для деятельности каждого государства».
Венеция издавна попустительствовала измене и флирту. Не зря Байрон окрестил Венецию «приморским Содомом». Город прославился как «публичный дом Европы», где 12 тысяч куртизанок, добросовестно  выполняли свою работу. Закон повелевал венецианским гражданкам «быть ласковыми и побольше есть, чтобы приобрести пышные формы распаляющие сладострастие».
Узаконенный грех процветал не только в домах куртизанок.  В это время появляются сотни игорных домов, где проигрываются огромные состояния и где при неверном свете свечей и под покровом масок целуются, любят, изменяют законным мужьям и женам прекрасные венецианки и гордые венецианцы. Когда под нажимом церкви сенат постановил закрыть казино, уныние охватило Венецию. " Все стали ипохондриками, - писали тогда отсюда, - купцы не торгуют, ростовщики евреи пожелтели, как дыни, продавцы масок умирают с голода, и у разных господ, привыкших тасовать карты десять часов в сутки, окоченели руки. Положительно пороки необходимы для деятельности каждого государства".

По любому поводу, будь то праздник или день святого покровителя города,  день выборов дожа или других должностных лиц, более шести месяцев в году  каждому из венецианцев было позволено носить маску. Для Венеции, города греха и соблазна, маска  становится вечной и непреодолимой страстью.
Маска - главный герой венецианского карнавала. Существуют несколько классических масок. В первую очередь это «баута» - белая маска с глубокими глазными впадинами. Уже никто не помнит, что эта самая популярная маска карнавала - по сути, маска смерти, сошедшая со средневековых миниатюр, на которых смерть была еще мужчиной. С течением времени маски стали меняться, отображая важнейшие события в жизни города, а карнавалы превратились в празднования самых выдающихся достижений венецианцев. Так, тему для многих последующих карнавалов дала великая победа, одержанная Республикой в сражении с турками в 1571 году. Эхо той моды докатилось и до наших дней, ведь и теперь в карнавальной толпе на Сан-Марко нет-нет да и промелькнет пышный тюрбан или яркие широкие шаровары. После чумы появилась маска доктора с длинным носом, похожим на клюв хищной птицы (в этот клюв закладывали травы, чтобы обеззаразить дыхание). В XVIII веке главными действующими лицами венецианского карнавала становятся герои итальянской комедии дель арте:  на улицах появляются сотни и тысячи Арлекинов, Пьеро, Панталонэ, а прелестная Коломбина становится эмблемой карнавала. В наше время на карнавале вы можете повстречать героев всех времен и событий. Но самым популярным костюмом является роскошное платье патриция в стиле «золотого» 18 века. По городу разгуливают графы и графини в нарядах из настоящего бархата и парчи, в шляпах, вуалях и кружевных воротниках.
Когда-то карнавальные маски делались из кожи и становились "вторым лицом", не мешая даже целоваться.  Сегодня в Венеции есть всего несколько мастеров, которые изготавливают маски по старинным рецептам, они считаются произведением искусства и стоят очень дорого. Но даже если вы купите дешевую маску из папье-маше,  главное назначение маски сохраниться: она помогает сбросить груз условностей, отдохнуть от самого себя, примерить новые роли или новые характеры. Может быть, востребованность отдыха от самих себя в нашем формализованном мире и является одной из веских причин живучести карнавала. Кто из нас не мечтал хоть раз оказаться "в чужой шкуре"? Застенчивые холостяки хотят стать элегантными обольстителями, сдержанные дамы - пламенными куртизанками, а "плебеи" - аристократами с голубой кровью. И только в одном месте на земле в течение нескольких недель такие метаморфозы действительно происходят. Поэтому жажда перевоплощения влечет сотни тысяч людей раз в году в Венецию, на уникальный венецианский карнавал...

Считается, что карнавальный костюм и маска могут изменить не только вашу внешность, но и судьбу. Достаточно лишь надеть маску и слиться с карнавальной толпой, над которой витает дух чуда, ощущение праздника и аромат любви. Кто знает, может быть именно этот аромат Любви и Авантюры сыграл злую шутку с одним молодым аббатом, который появился в Венеции в 1740 году и несмотря на неуспех своих первых проповедей мечтал стать папой, или, по крайней мере, епископом, а стал чем-то совсем другим - символом гениального любовника и авантюриста. Молодого человека звали Джакомо Казанова. Он был одарен многими талантами: великолепно писал, увлекался кабалистикой, алхимией, философией. Но ни литература, ни теология не стали главным делом его жизни. Уже под старость, находясь в Лондоне, он сказал одной даме: " Я - распутник по профессии, Вы приобрели сегодня дурное знакомство". А еще добавил: "Любовь - это только любопытство". Однако он говорил это неискренне, в порыве обиды после трагической любовной неудачи. Истинное же его отношение к женщинам лучше всего изложено им самим в его мемуарах. " Расставаясь с женщинами, которых я более других любил, я часто испытывал, как сжимается сердце, и меня тяготило чувство тайной печали, мысль о том, что такое драгоценное благо уходит от меня. Я не решусь сказать, что какая-нибудь из них могла бы навсегда удержать меня, но я всем сердцем уверен, что готов был навсегда сохранить многих из них. Быть может я представляю феномен человека, глубоко постоянного среди бесчисленных измен и равно готового удержать ту, которая ему принадлежит, и преследовать ту которая его манит."
Казанова - одна из самых спорных фигур в истории. Через сто пятьдесят лет после его смерти Стефан Цвейг писал: «Можно его презирать... можно ему возражать как историку и не признавать как художника. Только одно уже не удастся: снова сделать его смертным».
За годы прошедшие с тех пор как Цвейг писал эти строки многое изменилось. Казанову стали ценить и как художника, и как достоверного свидетеля своей эпохи.

Ностальгия по той эпохе, эпохе музыки, масок и легких любовных авантюр и есть, пожалуй, главная тема венецианского карнавала сегодня. Фантастическое, феерическое путешествие в прошлое.

Река времени - «Большой Канал», главная водная артерия Венеции.  Вы сидите в лодке, а дома скользят мимо: кружево колоннад, балконов и окон. Утро - время, когда призраки покидают город. Шепчет вода, позвякивают люстры, со скрипом распахиваются ставни. Ближе к полудню напряжение нарастает: вода поднимается, народ пребывает, в толпе мелькают маски, мушки, кринолины, напудренные парики… Они куда-то спешат, делают покупки, обсуждают свои планы и игнорируют ваши фотокамеры (еще не вечер!). По каналам скользят элегантные гондолы; люди в них поют, целуются, пьют шампанское. На мельтишащих по мостам прохожих они смотрят очень снисходительно: здесь в кои-то веки взгляд снизу вверх превращается во взгляд абсолютного превосходства. Из церквей доносятся звуки музыки. Вокруг кафе густо рассыпаны столики, занятые млеющей от удовольствия публикой: «Что желаете заказать, синьор Маска»? 
Эпицентр удовольствия -   Площадь Сан Марко. Наполеон назвал ее «самой красивой гостиной в Европе», и действительно, эта огромная площадь похожа на залу роскошного дворца. Музыка, неведомо откуда плывущая, красочный шик  витрин, сияние мозаик…  Сама радость жизни ощущается прямо в воздухе, и её может вдохнуть любой желающий. Волнение, как будто вы наконец попали на элегантный прием, приглашения на который ждали всю жизнь. Однако бал еще не начался. Главное еще впереди. Главное начнется тогда, когда сладкие мелодии трех оркестров на площади  Сан Марко смешаются с нежными, как кружево, вечерними венецианскими сумерками. Тогда зажгутся огни, и вся площадь заполнится разноязыкой, роскошной, беззаботной толпой. Мир преображается, мир сошёл с ума!  Может быть не весь мир, но Венеция, это точно! Все кутят напропалую, дурачатся.  Восторг и опьянение праздника кружат голову старым и молодым, женатым и холостым... Восторженные взгляды и вспышки фотокамер провожают тех, кто проведет сегодня вечер на костюмированном коктейле в историческом  кафе у Флориана, или на баллу в одном из венецианских дворцов. Сегодня все мы станем участниками грандиозного спектакля в его фантастических декорациях. И небывалая благодать снизойдет на переполненный пестрой толпой город, ставший в этот вечер эпицентром вселенского счастья.



​

Вместо послесловия:

​

Прах и тлен, пепелище и смерть,

Венеция растратила все, чем владела.

Душа же бессмертна - eсли она имелась.

 

                         

                                          Роберт Браунинг, английский поэт.​